Солнце завтрашнего дня - Страница 13

Но Тэа не ушел. Телли отступала, и они принялись кружить по палатке. Оказавшись там, где он недавно сидел, она споткнулась о подушку. Отбросив ее ногой, заметила серебристый блеск. Ей потребовалась лишь секунда, чтобы понять — это нож. Его нож. Должно быть, он случайно выронил.

Нож был не слишком большим, рукоятка украшена драгоценным камнями — излишне роскошно, — но лезвие наточено. Телли взглянула на Тэа, снова на нож. Оружие поможет ей. Спасет.

Телли наступила на лезвие ногой, набралась храбрости.

— Не знаю, чего ты от меня хочешь, — бросила она. — По правде, думаю, ты и сам этого не знаешь. Согласись, что сделал ошибку, и отошли меня обратно, пока еще не поздно.

— Это не ошибка, — ответил Тэа, скрестил руки на груди, прищурился. В мерцающем свете свечи он казался огромным, спокойным, непрошибаемым.

— Да конечно, ошибка. Я не вещь, чтобы меня красть, обладать мной. Мой дом не здесь, и жить тут я не буду… хотя могу умереть.

— Судя по тому, как ты себя ведешь, вполне можешь. Но можешь и прекрасно жить.

— Никогда.

У нее есть другие варианты. Бороться. И спастись.

Телли поспешно наклонилась, схватила нож и выставила его перед собой.

— Похоже, тебе не очень удобно, — сказал он. — Руку не свело?

Обливаясь потом, Телли сильнее сжала нож. Как все плохо повернулось. Но надо хотя бы попытаться. Переломить ситуацию. Что угодно — лишь бы не сидеть и ждать, погружаясь в пучину отчаяния. Уныния.

Если он думает, что она легко уступит, расстанется со своими мечтами, целями, то сильно заблуждается. Ей никогда не приходилось драться, замахиваться ножом. Но она это сделает. Если потребуется.

И, наверное, потребуется.

Надо заставить его понять серьезность ее намерений.

А что, если он умрет?

Ее сердце болезненно подпрыгнуло. Очень хорошо, ответила она себе, пускай умрет. Сам виноват. Вся ситуация — его рук дело.

Телли страдальчески поморщилась. Будем надеяться, что умирать ему не придется. Он поведет себя умно, поймет, что все это может плохо кончиться для них обоих.

— Нет, с рукой все в порядке, — ответила она спокойно. — Просто я вооружена.

— Вооружена? — Он сдерживал улыбку. — А, вижу. Ты нашла мой нож.

Значит, Тэа знал, что выронил нож. Телли повернула руку, выставив лезвие под углом. Паоло учил ее, как правильно держать холодное оружие.

— Не двигайся, — предупредила она.

Он сократил расстояние между ними, обогнув стол.

— Или что?

Трясущейся рукой она приставила лезвие к его груди.

— Или я убью тебя. Еще движение — и, клянусь, я это сделаю.

Тэа даже глазом не моргнул. Просто с состраданием поглядел на нее.

— Убери это.

— Нет.

— Ты кого-нибудь поранишь.

— Да. Тебя.

Он схватил Телли за кисть так быстро, что она даже не заметила движения. И вот Тэа уже сжимает ее руку, выворачивая. От боли пальцы ослабели. Нож упал.

Тэа отпустил девушку, и она немедленно оказалась на коленях, снова схватила нож и вернулась туда, где стояла раньше.

Тэа вздохнул и распахнул свой халат.

— Если ты настаиваешь, — протянул он, расстегивая рубашку, — позволь упростить тебе задачу, показав точную мишень.

Бронзовая кожа на груди была исполосована шрамами.

— Кто-то уже пытался сделать это раньше, — вырвалось у Телли.

— Ты не первая, нет. — Он подождал, глядя на нее. — Ну давай. Кожа толстовата, но может, у тебя что и получится.

Телли не могла оторваться от шрамов, уродующих его тело. На глазах закипали слезы, и со вздохом отчаяния она отдала нож.

— Иди. Просто иди. Убирайся отсюда.

В палатке Тэа демонстрировал полнейшее спокойствие, но оказавшись у себя, дал волю взыгравшему темпераменту. Рывком сбросил халат, стянул рубашку, швырнул их в угол, подставив грудь прохладному ночному ветерку.

Дикарем, вот кем он себя сегодня чувствовал.

Американка права — в ее мире он был бы преступником. Но он не в ее мире, это она тут. А здесь все, что он делает, разрешено. Верно. Справедливо.

Она привыкнет. Раньше или позже.

Ночью Телли не смогла уснуть. Стоило задремать — и сразу же один и тот же кошмар возвращал ее в действительности.

Она находила Тэа привлекательным — и сама ужасалась этому. Его нельзя назвать хорошим человеком, добрым, мягким, воспитанным. Пусть величает себя шейхом — по правде, его следует именовать разбойником и вором. Но, полностью отдавая себе в этом отчет, она все равно не может причинить ему вред.

Вот почему необходимо бежать. Она теряет способность рассуждать здраво. Позволяет варвару сбивать ее с толку.

Еще до зари Телли поднялась с постели. Надо исчезнуть, пока все спят.

— Она ушла, господин. Опять.

Тэа потер переносицу.

— Следы есть?

— Да. В направлении зыбучих песков.

От этой Телли хлопот, как от доброго десятка женщин.

— Спасибо.

— Не желаете послать кого-нибудь за ней?

— Нет.

Старик все еще колебался.

— Это не трудно. Сейчас у нас есть свободные люди…

— Нет, не нужно. Но все равно спасибо. — Тэа даже не поднял головы.

Лишь оставшись один, он позволил себе досадливо поморщиться.

Ума у Телли меньше, чем у ребенка. Вслепую броситься в никуда. Сбежать безо всяких шансов ускользнуть. Видимо, она ищет смерти. Следовало бы ей знать — в одиночку в пустыне не продержаться и двадцати четырех часов.

Вздохнув, он откинулся на подушки.

Смысл похищения женщины в том, что изначально пренебрегаешь любыми романтическими предписаниями.

Тэа не был романтиком. Не собирался ухаживать, уговаривать. На это у него не было времени, а даже если б и было, он бы все равно не стал. Ухаживание — для мужчин, не уверенных в своей способности покорить женщину. У Тэа таких проблем никогда не возникало. Женщинам он нравился. Его любили. Он не всегда отвечал взаимностью, но у него была масса других достоинств.